Три грани рока - Страница 146

146

Затем Кель, подойдя к каждому из отряда, убедился, что все они мертвы, и только тогда позволил себе бессильно рухнуть на землю. Из многочисленных ран стекала кровь, сильно болела обожженная рука, но юноша ни на что не обращал внимания. Мертвый горец лежал лицом в костре, над поляной расплывался сладковатый запах паленой человеческой плоти, а Кель лежал и хохотал, не в силах поверить в свою удачу.

* * *

Торстен проснулся от неясного шума. Приподнявшись, он напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть закрывавшую яму решетку. Ему показалось, что выход открыт, но больше ничего различить в ночи норд не смог. Рядом настороженно застыли остальные пленники.

С тихим шелестом в яму упала веревка, а сверху донесся хорошо знакомый ехидный голос.

— Вам что, отдельное приглашение нужно? Ну извините, фанфары я в спешке забыл захватить. А герольды нынче дороги, так что давайте вылезайте, и без шума! — прошептал Кель.

— Кель, — у Торстена перехватило дыхание от радости, а его лицо расплылось в широкой улыбке.

— Тихо! — зашипел на норда Керит, первым хватаясь на веревку.

Торстен выбрался наверх следом за ним. Его глаза привыкли к темноте, и, осмотревшись, он сумел разглядеть в ночном мраке лежащее неподалеку тело.

— Не вовремя отошел отлить, — прошептал Кель, кивнув в сторону мертвого горца, и протянул Торстену секиру. Керит уже успел вооружиться мечом и напряженно вглядывался в сторону селения варваров.

Пока из ямы последним выбирался Ритал, норд осмотрел друга. Выглядел Кель не очень. Даже в темноте бросались в глаза изможденное лицо, громадный синяк на скуле, распухший нос и кровавые пятна на закрывавшей пол-лица повязке. Он был одет как подобает императорскому пехотинцу, но кольчуга зияла несколькими прорехами, а шлема не было и вовсе. Зато глаза бывшего обитателя трущоб светились привычной уверенностью и иронией.

— Уходим, живо! Ветер дует в нашу сторону, но не приведи Великие Силы, нас услышат или почуют собаки! — прошептал Кель и поспешил в темноту. Пленники осторожно двинулись следом.

Торстен на ходу успел заметить, что чуть в стороне валяется еще одно тело. В темноте он разглядел только красные сапоги и злорадно улыбнулся, догадавшись, с кем расквитался Кель.

Следующие несколько дней Торстен помнил смутно. Все, что осталось в его памяти — это бесконечный изматывающий бег. Усталость начисто вымыла все мысли и чувства, оставив одно желание — упасть на землю и забыться в беспробудном сне. Даже у неугомонного Келя не осталось сил на шутки, израненный солдат с трудом передвигал ноги.

Керит легче остальных пленников переносил тяготы марша и успевал охотиться. Иногда гвардейцу даже улыбалась удача. Солдаты боялись разводить огонь, и мясо приходилось есть сырым.

Бывшие пленники на привал останавливались только ночью. Опасаясь погони, солдаты по очереди сторожили сон товарищей. Никто из четверых беглецов не хотел вновь оказываться в шкуре раба. Когда наступал черед дежурить Торстену, он проклинал все на свете. Веки наливались свинцом, и ему дорогого стоило не давать себе заснуть. Однажды норд все же не выдержал и очнулся, только завалившись на бок.

Несколько часов беспокойного и тяжелого сна, и вновь бесконечный бег. Сапоги, снятые Келем с тел убитых горцев, были непривычны, и все солдаты быстро сбили ноги. У Келя вдобавок загноилась рана на плече, и ее пришлось чистить ножом и прижигать.

Найдя небольшую лощинку, беглецы впервые осмелились развести костер и накалили на огне лезвие ножа. Чтобы крики Келя не разнеслись далеко по окрестностям и не выдали отряд, ему пришлось заткнуть рот, а Торстен и Ритал держали товарища.

Солдаты так и не узнали, была ли выслана за ними погоня. Бывшим пленникам не встретился ни один горец, но они все равно продолжали бежать и бежать, выбиваясь из последних сил. Воспоминания о рабстве были слишком свежи и не давали расслабиться ни на секунду.

Заросшие, грязные, изможденные беглецы теперь казались отдаленными тенями себя прежних. Больше всех сдал Кель — сказывались раны. Его лицо еще сильнее осунулось, он с трудом поспевал за остальными, и лишь глаза горели лихорадочным блеском.

Когда до лагеря имперских войск оставалось всего несколько дневных переходов, Ритал от усталости споткнулся и серьезно повредил лодыжку. Теперь его пришлось нести на самодельных носилках. Силы солдат уже были на исходе, когда им наконец повезло.

Бежавший первым Керит резко остановился и предупреждающе поднял руку. Солдаты замерли, прислушались и действительно различили, чью-то речь и смех. Как назло, рядом не было никакого укрытия, а носилки мешали двигаться быстро. Беглецы, выбиваясь из сил, попытались спрятаться за лежащим чуть в стороне крупным обломком скалы, но не успели.

К облегчению Торстена, на тропе показались не горцы, а императорский патруль. Но остальные спутники не разделяли радости норда.

— Не делайте резких движений. Разговаривать буду я, — Керит медленно положил свое оружие на землю, и вовремя — патруль уже направил на них арбалеты.

— Кто такие?!? — судя по голосу, настроен командир патруля был воинственно.

— Гвардия. Сплав. Бежали из плена. Приказываю прекратить патрулирование и сопроводить нас до лагеря императорских войск, — голос Керита был настолько пропитан надменностью и властностью, что даже Торстену захотелось вытянуться и поправить несуществующие доспехи.

— Ну-ну. Эко складно баешь. Но откель вы будете, мы еще поглядим. В лагерь-то доставим в лучшем виде, но ток без глупостей! Мы ныне больно нервные, неча нас в соблазн вводить! — сбить с панталыку командира патруля оказалось непросто.

146