Три грани рока - Страница 69

Закончив разговор с ректором университета Воздуха, архимаг секунду постоял в задумчивости, а потом и сам стал создавать заклинание дальней связи. Вскоре на него уже смотрел очень уставший герцог Альтрейни.

— У меня для вас хорошие новости, — начал разговор Верховный адепт Воздуха. — Жизни Гиллиана уже ничего не угрожает, наши целители о нем позаботятся. На вашего старшего сына тоже покушались, но наш маг уничтожил убийц. Думаю, следующей жертвой непременно станете вы. Надеюсь, по моему совету были усилены меры безопасности?

— Можете не волноваться. Покушение уже состоялось, — устало ответил герцог. — Получив от вас сообщение, я незамедлительно усилил меры безопасности. Вся прислуга в моем замке переполошилась, и скоро одна из служанок сообщила, что мой личный повар ведет себя странно. Когда его привели, несчастный не выдержал и рыдая упал передо мной на колени. По его словам, вчера, когда он был в городе вместе с семьей, на них напали неизвестные. Его сразу скрутили, и кто-то в маске сказал, что если повар хочет, чтобы его жена и дети остались в живых, то он должен делать то, что ему прикажут. Несчастному дали пузырек с сильнодействующим ядом и велели вылить мне его в вино. В случае если он так и сделает, ему была обещана большая сумма золотом и безопасность для него и всей семьи.

— Уже устроил облаву? — деловито поинтересовался архимаг.

— Конечно. Но единственный результат — мы нашли тела жены и детей моего повара. Судя по всему, их зарезали сразу после разговора с несчастным.

— Ожидаемо. Работали профессионалы. Кстати, повара этого рядом с собой не оставляйте. Кто знает, что теперь взбредет ему в голову.

— В этом совете уже нет нужды. Несчастный, узнав о судьбе своей семьи, повесился. Лучше расскажите, есть ли у вас какие-либо успехи? Узнали, кто мог желать смерти мне и моим сыновьям? — в голосе герцога проскользнули стальные нотки.

— Есть, только вот новости крайне неприятные. Одного ублюдка мы взяли живым. Покопавшись в его голове, мы установили, что покушение планировалось императорской тайной службой, — голос верховного адепта Воздуха был сух, он пристально наблюдал за реакцией собеседника, гадая, не напрасно ли выбрал его в качестве союзника.

— Проклятье! Этого я и боялся! — в голосе герцога не проскользнуло ни капли страха, лишь бессильная ярость. — Я ничего не могу сейчас предпринять против императора и его безумной женушки! Но и сидеть сложа руки нельзя. Императорская тайная служба рано или поздно добьется своего, и от рода Альтрейни останутся только фамильный склеп и пыльные портреты!

— Могу дать совет. Срочно отправляйтесь в столицу.

— Чтобы самому положить голову на плаху? — горько усмехнулся герцог.

— Добейтесь аудиенции у императорской четы. Сообщите им, что на вас и ваших сыновей были совершены покушения, к счастью, безуспешные. Доложите, что все убийцы уничтожены, взять живым никого не удалось. Непременно выразите уверенность, что это происки внешних и внутренних врагов империи, решивших извести лояльную лично императору и императрице герцогскую династию. Просите защиты и обещайте, что всегда будете самым верным их сторонником, готовым выступить против любого противника. Подчеркивайте, что вам неважно, будет ли этот враг внешним или внутренним. Если вы окажетесь достаточно убедительны, то появится время для того, чтобы не спеша подготовиться и когда-нибудь рассчитаться по всем счетам.

— В этом есть смысл, — задумчиво протянул герцог Альтрейни.

— Других вариантов просто нет. Если вам не удастся убедить императора и, что еще важнее, его супругу в своей лояльности, то рано или поздно вас и вашу семью достанут убийцы.

— Что ж, тут вы правы. У меня нет выбора. Но даже если я окажусь недостаточно убедителен и отправлюсь на плаху, прошу, позаботьтесь о моих сыновьях.

— Конечно, — уверенно кивнул архимаг, но внутренне лишь грустно усмехнулся. Он знал, что если император сейчас прикажет казнить герцога, то, опасаясь прямого конфликта, открыто защищать его сыновей маги Воздуха не будут. Возможно, и сам герцог понимал это, но слишком ему хотелось верить в обратное, ведь больше ему надеяться было не на кого.

Глава 12

Торстен нежно обнял прекрасную беловолосую девушку и повалил ее на кровать. Его рука уже начала задирать платье, когда раздались звонкие удары гонга. Норд попытался перевернуться на другой бок, но противные звуки настойчиво проникали ему в уши. Он со вздохом сел на жестком топчане и встряхнул головой, прогоняя последние остатки сна.

Вокруг уже вовсю суетились разбуженные солдаты тавта. Пожалев о прерванном приятном сновидении, Торстен помянул нехорошим словом того, кто выбрал место для лагеря так далеко от любых поселков. Он был здесь уже больше пяти месяцев и сильно истосковался по хорошей выпивке и женской ласке. Если без первого норд еще мог обойтись, то образы красивых и на все согласных девушек в последнее время посещали его каждую ночь. До долгожданного длительного увольнительного с правом отправиться в ближайший город оставалось всего ничего — пара недель, и терпеть сил уже совсем не осталось.

Рядом с топчана соскочил Кель и тут же широко зевнул. При этом, абсолютно непонятно как, он умудрился сделать это жизнерадостно, хотя Торстен не мог себе представить ничего менее настраивающего на позитивный лад, чем побудка в казарме. А вот его друг не унывал и умудрялся находить плюсы даже там, где остальные бойцы готовы были впасть в отчаянье.

Торстен с тяжкими вздохами начал одеваться. Натягивая пропитанный потом поддоспешник, норд поморщился. Служба давно отучила его от излишней брезгливости и выбила любые намеки на мягкотелость, но облачаться в доспех не хотелось. Давней мечтой всех солдат смешанной пехоты было выяснить, кем было установлено правило, что днем боец всегда должен находиться в полном защитном обмундировании, если не занят такой работой, в которой оно помешает. Учитывая (даже без шлема) солидный вес положенных доспехов, этот обычай серьезно осложнял жизнь любому простому пехотинцу и наполнял его сердце горячим желанием когда-нибудь встретить в темном переулке затейника, придумавшего это. Хотя Торстен уже не раз ловил себя на мысли, что зато теперь он очень привык к доспехам, и они ему мешают куда меньше, чем раньше.