Три грани рока - Страница 73

— Нет, друг, так не пойдет, — Кель сел напротив Торстена и попытался поймать его взгляд, но тот упорно нагибал голову. — Да, мы убийцы. Но разница есть. Мы убиваем, чтобы предотвратить другие убийства. Вот сейчас этих двух горцев мы убили. Но не ради удовольствия, не ради денег. Ради того, чтобы спасти невинных пленников, захваченных этими варварами. Кто виноват в этих смертях? Мы? Нет. Те ублюдки, что уничтожили караван. Это на их руках кровь девушки — не на твоих! Твой выбор ничего не решал, ее бы все равно убили! Все было предопределено еще тогда, когда первый горец спустил тетиву, целясь в наших ребят, охранявших караван. Так что встряхнись, хватит себя жалеть. Мы солдаты, и это наш долг.

— Да, это наш долг. Но это не значит, что я не имею права себя ненавидеть, — Торстен наконец поднял голову и встретился глазами с Келем. Губы бывшего обитателя трущоб расплылись в улыбке, когда он увидел во взгляде друга привычную стальную твердость и уверенность в себе.

— Да хоть вешайся, только делай это с улыбкой на лице, а не с такой кислой рожей! — рассмеялся Кель, хлопнув Торстена по плечу, и норд почувствовал, как тиски отчаяния и ненависти к себе немного ослабли. Он поднялся с земли, втянул полной грудью прохладный осенний воздух и направился к остальным солдатам, чтобы помочь вырыть могилу.

— Вот и наша милая деревушка, ради которой мы столько протопали, — тихо прошептал Кель, разглядывая в неверном свете зарождавшейся зари раскинувшееся в уютной долине поселение горцев. — Ничего так местечко выбрали. Природа вокруг сказочная. Жили бы себе мирно. Чего им от нашего каравана понадобилось?

— Что с дикарей возьмешь? Для них грабеж — это доблесть, а все иноземцы — не больше чем изнеженные животные. И вообще они хотят жить самостоятельно, а не под императорской рукой, вот и лютуют, — прошептал в ответ Торстен.

— Ха, чего захотели! Столь маленькие кланы обязательно подомнет под себя какое-нибудь государство. Никто им вольготно ходить набегами на соседние страны не даст. Гирская империя еще нормальный вариант, могли этих дикарей и вовсе под корень вырезать. Да и на землях они наших располагаются, — не унимался Кель. Торстен хотел ему ответить, что вообще-то горцы эти земли считают своими, но их жестом подозвал к себе октат.

Когда они подошли, вокруг командира уже собрался весь отряд за исключением нескольких бойцов, оставленных дежурить. Октат тихим, но уверенным голосом обратился к солдатам:

— Впереди наша цель. Деревня не имеет даже частокола, но не стоит обольщаться. Мы не знаем, сколько там взрослых горцев. Надо быть готовыми к тому, что из каждого окна может вылететь стрела. Ямы с рабами находятся на самой окраине поселения, но там мы будем как на ладони у лучников. Поэтому пока половина отряда будет освобождать пленников, остальные ворвутся в ближайшие дома. Взрослых мужчин убивать сразу. Остальных по усмотрению и если оказывают сопротивление. Когда всех пленников отведут подальше от деревни, те, кто их освобождал, прикрывают стрелами отход второй половины. Я ворвусь в деревню. Со мной идут те, кто более силен в рукопашной схватке. Все хорошие лучники достают из клеток пленников и прикрывают отход. Все ясно? — голос октата был сух и деловит, но в глазах плескалось предвкушение боя.

Кель как хороший стрелок был отправлен во второй отряд. Торстену же выпал жребий ворваться в поселение. Он надел шлем, тщательно затянув все ремешки, расправил спадающую на плечи кольчужную сетку бармицы. Это был уже не первый его бой, но норд, хоть и боялся признаться в этом даже самому себе, чувствовал неясное волнение и даже испуг. Он не видел перед собой четкого врага. В селении могло оказаться и десять, и пятьдесят, и сто горцев. И эта неизвестность пугала. Зрелище обычной мирной деревенской жизни заставляло сердце юноши биться чаще, а ладонь — сжиматься на рукояти меча, словно он видел перед собой строй врага.

Наконец прозвучала долгожданная приглушенная команда, и весь тавт в едином порыве ринулся вперед. Торстен бежал, сжимая в руках щит и каждую секунду ожидая, что из окон домов полетят безжалостные стрелы. Но для горцев нападение стало полной неожиданностью. Несколько варваров, зачем-то вставших в столь ранний час, побросав все свои дела, с криками разбежались.

Торстен миновал ямы, где содержали рабов, и не останавливаясь вылетел на околицу. Здесь он встретил первое сопротивление. Оказали его вовсе не горцы, а местные псы. Матерые горные волкодавы бесстрашно встретили налетчиков своими внушительными клыками. Торстен принял прыгнувшую на него собаку на щит и тут же раскроил ей череп ударом меча, но на него сразу кинулось еще две. Атаку одного из волкодавов норд опять успел умело отбить, а вот второй пес, воспользовавшись секундной заминкой, вцепился ему в ногу. Спасли Торстена стальные поножи, и он с криком ярости обрушил свой меч на спину громадной собаки.

Остальных солдат империи тоже атаковали местные четвероногие обитатели, но всех волкодавов быстро перебили, а псы помельче с воем разбежались. Торстен перепрыгнул через плетеную изгородь и ринулся к двери первого попавшегося на пути дома. Не успел он к ней подбежать, как она распахнулась сама, и оттуда выскочил здоровенный полуголый варвар, сжимающий в руках большущий топор. С воплем ярости он прыгнул к норду и обрушил на него свое оружие. Увидев перед собой реального врага, Торстен разом успокоился, забыв о волнении. Он хладнокровно шагнул вперед и закрылся щитом. Удар варвара не успел набрать достаточную скорость и силу, и топор лишь оставил глубокую зарубку на окантовке, а меч солдата вошел глубоко в живот горца.